13–14 мая в храме Преображения Господня в сослужении братии Троице-Сергиевой Лавры совершены праздничные богослужения в честь преподобного Пафнутия Боровского.
Свою многотрудную подвижническую жизнь преподобный Пафнутий окончил ровно 545 лет назад в основанном им Богородице-Рождественском монастыре. Преподобный имел один из самых своеобразных и крепких характеров, какие известны среди подвижников Древней Руси.
Он родился в 1394 году в семье Иоанна и Фотинии, отличавшихся страннолюбием и богобоязненностью, и в крещении был наречен Парфением. Родители воспитывали его в любви к Церкви и благочестии. С их благословения в возрасте 20 лет он принял монашеский постриг в Покровском Боровском монастыре. В монастыре новоначальный инок находился под духовным руководством преподобного Никиты – ученика и родственника преподобного Сергия Радонежского.
В 1426 году святитель Фотий, митрополит Киевский и всея Руси, рукоположил преподобного Пафнутия в священный сан. За свою добросердечность отец Пафнутий приобрел общую любовь и почтение братии, и после кончины игумена Маркелла был избран настоятелем Высоко-Покровской Боровской обители, где в течение 33 лет был игуменом и духовником.
На 51-м году жизни преподобный Пафнутий тяжело заболел, оставил игуменство и принял великую схиму. Чудесным образом исцелившись в праздник великомученика Георгия Победоносца, 23 апреля 1444 года Преподобный ушел из монастыря с одним из учеников и поселился на левом берегу реки Протвы, при впадении в нее реки Истерьмы, – здесь и был основан им монастырь в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Вскоре к нему стали приходить желающие подвизаться и ищущие его духовного руководства.
С основания обители Преподобный нес все труды и послушания, подавая пример братии, первым вставая и последним отходя ко сну. Как пишет один из его учеников, святитель Вассиан, «никто прежде него не приходил на богослужения и на трудовые послушания»; при этом «преподобный Пафнутий был искусен во всяком деле человеческом». На стройке нового каменного храма он «на своих плечах носил камни и воду», сам копал землю под монастырскую ограду, таскал бревна и рубил дрова, а свободное от этих трудов время посвящал чтению духовных книг и плетению рыболовных сетей.
Преподобный ничего не ел в среду и пятницу, в обычные же дни обходился самой грубой и простой снедью: «его пищей было угождение братии». Он был до крайности прост, одевался в старую заношенную одежду – «мантию, ряску, овечью кожу и сандалии, которые не взял бы ни один из просящих». Когда в обитель зашел «гордый человек», он, не узнав настоятеля, грубо толкнул его, спрашивая игумена.
Преподобный Пафнутий называл милостыню «царицей добродетелей» и говорил, что она может спасти от ада тех, кто не имел других добродетелей. Когда в округе случился сильный голод, святой благословил кормить всех приходящих без разбора, и в обители кормили до тысячи человек в день. Для того времени это было делом невиданным. Братии, роптавшей на такую расточительность, он указывал на примеры странноприимных людей, удостоившихся награды за гробом: на великого князя Московского Ивана Калиту, раздававшего подаяние всем нищим без отказа, и на одного магометанина, которого Господь за многую милостыню избавил от адских мук, приведя его к Православию. Запасы монастыря от непомерной милостыни сильно истощились, и братия испытывали нужду, но по молитвам Боровского чудотворца на следующий год Господь послал обители нечаянный урожай, много больший того, что собирали в обычное время.
Как пишет летописец, «преподобный Пафнутий был незлобив и терпелив в нуждах», всегда непоколебимо веруя в помощь Божию. Однажды на Пасху в обители совсем не было рыбы. Братия были этим очень опечалены и роптали на своего игумена. Вечером в Великую Субботу пономарь пошел на малый источник почерпнуть воды для Литургии и вдруг увидел бесчисленное множество «сижков», которых по молитвам Преподобного Господь послал обители. За один раз братия поймали столько рыбы, что ее хватило на праздничную трапезу и угощение многочисленных паломников во всю Светлую седмицу.
Преподобный Пафнутий имел дар прозорливости и по лицу инока узнавал о его духовном состоянии, о том, исполнял ли он или нет положенное на день молитвенное правило; узнавал он и тайные и давние грехи людей, которых в первый раз видел.
Однажды у одного из его учеников сильно заболел глаз. Преподобный дал ему свои четки и повелел тысячу раз произнести Иисусову молитву. Из-за сильных болей тот смог произнести только половину, но и этого хватило, чтобы глаз полностью исцелился. В радости ученик бросился к игумену, чтобы рассказать ему о своем выздоровлении, а тот, прославив Бога, повелел ему вернуться в келью и прочитать заповеданное число молитв.
В другой раз, как записано в летописи, «один ропотливый брат, хуливший все, что совершалось в обители, и самого игумена, имел такое видение во сне: будто бы он стоит посреди церкви с поющими, внезапно приходит в нее преподобный Пафнутий и, взглянув на него, гневно говорит: “Этот – хульник: возьмите его из церкви”. И тотчас два черных эфиопа схватили его, повлекли вон и при этом сильно били. Проснувшись, брат почувствовал сильный страх и со слезами на глазах поспешил к Преподобному просить у него прощения».
Во имя целомудрия братии преподобный Пафнутий запретил пускать в обитель женщин, не позволяя им даже приблизиться к воротам монастыря, а братии строго запретил всякие разговоры о них.
Как-то раз супруга известного родовитого боярина Алексея Губарина тяжело заболела и в горячке стала видеть устрашающих демонов, которые тяжко мучили и пугали несчастную. Когда муки становились невыносимыми, ей являлся какой-то сгорбленный малорослый старец, с большой седой бородой, в плохой одежонке, и властно отгонял демонов, после чего она чувствовала себя вновь здоровой. Приступы случались с боярыней много раз, и всегда появлялся старец и отгонял мучителей. Однажды при очередном припадке больная услышала голос, говоривший ей: «Пафнутий, который в Боровске, избавляет тебя от бесов». После этого она совершенно выздоровела и пожелала увидеть Преподобного, чтобы узнать, действительно ли он являлся ей. Боярыня пришла со слугами к обители. Но так как монастырь для женщин был закрыт, она послала слуг к ученикам Преподобного с просьбой о встрече с ним. Иноки повелели слугам указать ей игумена во время его выхода с братией в трапезу. Но боярыня прежде всякого указания тотчас узнала в нем являвшегося ей старца и со слезами возопила: «Воистину это тот, кто даровал мне исцеление».
Преподобный Пафнутий любил простецов и называл их своими братьями. А с людьми высокого звания, князьями и боярами, искавшими его духовного покровительства, общался без лести и человекоугодия, порой строго обличая их нравы и пороки. Преподобный Иосиф Волоцкий писал, что, когда нужно, Боровский игумен был милостив и снисходителен, но подчас бывал суров и гневен, если это требовалось. Князь Дмитровский Георгий Васильевич вспоминал, что, когда шел на исповедь к Преподобному, от страха у него подгибались колена. Не было ничего страшнее для князя, чем разгневать любимого старца. Но внешне суровый, преподобный Пафнутий любил своих духовных чад и не оставлял их даже за гробом. Однажды, задремав на пороге церкви перед заутреней, преподобный Пафнутий увидел в тонком сне, как открылись врата обители и вошло множество народа со свечами: все направились к церкви, а в середине этой гущи людской был князь Георгий Васильевич. Подойдя к храму, князь поклонился перед церковью, потом духовному отцу. Преподобный спросил его: «Сын и князь, ты уже преставился?» – «Да, честный отче!» – «Каково же тебе там ныне?» – «Твоими святыми молитвами Бог дал мне добро. Особенно же потому, что, когда я шел под Алексин на безбожных агарян, покаялся у тебя во всех грехах». В это время начали звонить к заутрене, и Преподобный пробудился…
Келейник преподобного старца Иннокентий подробно описал последние восемь дней жизни своего учителя – этот рассказ академик Дмитрий Сергеевич Лихачев назвал «литературным чудом» XV века, поразительным «человеческим документом», в котором автор с максимальной точностью донес слова и действия святого, избегая каких-либо приукрашиваний.
За неделю зная о точном времени своей кончины, в четверг 24 апреля 1477 года, после утреннего богослужения, около 7 часов утра старец привел любимого ученика к монастырским прудам и дал указание, «как заградить путь воде», которая размыла плотину. Затем подробно рассказал о грядущем четверге – дне своей кончины, к которому он должен подготовиться. После этого святой затворился в своей келье, больше не общаясь с мирянами, выходя только на службу в храм. На вопрос о здоровье старец отвечал просто: «Ни так ни сяк; видиши, брате, сам, боле не могу… А выше силы ничто не ощущаю от болезни». Когда келейник спрашивал о том, кому преподобный оставит игуменство, Пафнутий кратко сказал: «Пречистой», – поручая монастырь Божией Матери.
В то же время к Преподобному постоянно шли старцы из других монастырей, посланцы от Московского митрополита, от удельных князей и от самого великого князя Ивана III. Но Преподобный, несмотря на чины и высокие звания пришедших, никого не принял. На просьбу испуганного келейника принять гостей игумен отвечал: «Истину вам глаголю: если не разгневаете Единого Бога, ничего не сделает вам гнев человеческий, а человек, если и разгневается, опять смирится». В другой раз сказал: «Не даешь мне и одного часа отдохнуть от мира! Не знаешь ли? Шестьдесят лет угождал миру и мирским человекам, князьям и боярам: и встречал их, и беседовал с ними, и провожал их. Ныне же познал, что нет мне от этого никакой пользы, а только душе испытание. Господь Своим милосердием дал мне, грешному, шесть дней на покаяние, а ты не даешь мне покоя ни на один час, наводишь на меня мирян. Уже и из кельи не могу выйти, чтобы не беспокоили меня».
Попрощавшись с братией и дав им последние наставления, 1 мая 1477 года за час до захода солнца преподобный Пафнутий с молитвой отошел ко Господу. Он запретил покупать себе новый гроб, а «на те шесть денег купить калачей и раздать нищим; а его самого лубком обернуть и, подкопав могилу Клима гуменника, рядом с ним положить».
Преподобный строго запретил звать на погребение мирян, поэтому отпевание состоялось уже на следующее утро. Как пишет инок Иннокентий, любовь братии к своему духовному отцу была так велика, что все 95 иноков не могли от рыданий совершать чин погребения. Только сам Иннокентий, обливаясь слезами, с трудом смог проговорить слова молитв.
Почитаемый при жизни правителями Российского государства, Преподобный еще более стал почитаться ими после своей кончины. Молясь о даровании наследника, Боровскую обитель посещал для богомолья великий князь Василий III с супругою, после чего у четы родился наследник, великий князь Иван IV Васильевич – царь Иван Грозный. О том свидетельствует текст челобитной 1584 года его сыну, царю Феодору Иоанновичу, от рязанского епископа Леонида, где тот прямо об этом пишет: «Преподобного Пафнутия Чудотворца по прошенью его и по моленью дал Бог деду твоему наследника царствию нашему, отца твоего, нашего государя…» Неслучайно крестными для будущего царя Ивана Грозного были выбраны ученики преподобного Пафнутия – преподобный Даниил Переяславский и 91-летний подвижник Кассиан Босой, которых для совершения таинства Крещения над наследником Российского престола привезли из Боровского монастыря в Троице-Сергиеву обитель.
Усилиями преподобного Пафнутия и его учеников Боровский монастырь в конце XV – начале XVI веков стал достойным преемником Троице-Сергиевой Лавры и духовным центром Руси, откуда вышли многие святители и преподобные Русской Православной Церкви. Еще при жизни Боровского игумена в монастыре была собрана одна из лучших в России библиотек богослужебных книг и духовной литературы – к сожалению, разграбленная и сожженная войсками Наполеона во время Отечественной войны 1812 года. Об образованности и просвещенности братии можно судить по тому, что в Боровской обители была открыта одна из первых в России общественных больниц – храм святого пророка Илии с палатами для больных (1670), построенный на деньги известного государственного деятеля князя Ивана Борисовича Репнина. А при реставрации в одной из келий братского корпуса была найдена уникальная фреска с изображением геоцентрической модели Вселенной, близкой теории Птолемея.
Продолжая дело преподобного Сергия Радонежского, преподобный Пафнутий Боровский был непререкаемым авторитетом и духовным наставником для многих русских князей и воспитателем многих русских святых. Его любимыми учениками были: основатель Волоколамского монастыря преподобный Иосиф Волоцкий († 1515; память 9/22 сентября и 18/31 октября) и его родной брат, будущий настоятель Троице-Сергиевой Лавры, впоследствии святитель Ростовский Вассиан († 1481; память 6/19 июля и 23 мая / 5 июня), написавший знаменитое послание великому князю Ивану III на Угру, призывая его к решительным действиям против татар, и житие своего любимого учителя; основатель Успенской пустыни преподобный Левкий Волоколамский († кон. XV в.; память 17/30 августа и 14/27 декабря) и преподобный Давид Серпуховский – основатель Давидовой Вознесенской обители († ок. 1520; память 18/31 октября); святитель Макарий Московский († 1563; память 30 декабря / 12 января и 5/18 октября) и преподобный Даниил Переяславский, основатель Переяславского Данилова монастыря (1540, память 7/20 апреля); известный защитник Православия в борьбе с ересью жидовствующих епископ Суздальский Нифонт; епископ Коломенский Вассиан (Топорков) и прославившиеся богоугодной жизнью старцы Иннокентий, Исаия, прозорливый старец Евфимий, а также многие другие.
Главным заветом Боровского чудотворца стали его слова, сказанные братии перед отходом в вечность: «Спешите делать добро!»
(8)