С 1969 года работал в воинской части № 36856 города Барановичи радиомехаником. В 1971 году поступил в Московскую духовную семинарию, по окончании которой продолжил обучение в Московской духовной академии.
На втором курсе обучения в Академии был принят послушником в Лавру. 30 марта 1977 года был пострижен в монашество наместником Лавры архимандритом Иеронимом (Зиновьевым) в Троицком соборе обители с именем Ювеналий в честь святителя Иувеналия, Патриарха Иерусалимского.
12 апреля 1977 года ректором Московской духовной академии архиепископом Дмитровским Владимиром (Сабоданом) был рукоположен в сан иеродиакона в Покровском академическом храме. В 1981 году награжден правом служения с двойным орарем. 17 июля 1988 года митрополитом Кишиневским и Молдавским Серапионом (Фадеевым) возведен в сан архидиакона в Успенском соборе Лавры.
Отец Ювеналий более 40 лет нес послушание ответственного за диаконский чин и певчего братского хора. Помимо этого, архидиакон Ювеналий многие годы занимался в Лавре иконописными и реставрационными работами, с 1989 по 2007 год руководил лаврской иконописно-реставрационной мастерской. Он был художником-реставратором монументальной масляной живописи первой категории.
Во внимание к трудам на благо Святой Церкви архидиакон Ювеналий был удостоен множества наград: Патриаршие грамоты (1971, 2001), орден Святого князя Владимира третьей степени и медаль Преподобного Сергия Радонежского второй степени (1979), орден Преподобного Сергия второй степени (1987), Патриарший знак «700-летие преподобного Сергия Радонежского» (2014), орден Преподобного Сергия Радонежского первой степени (2022).
Архидиакон Ювеналий являлся духовным чадом иеросхимонаха Сампсона (Сиверса) и всю жизнь хранил в сердце наставления духовника. По воспоминаниям отца Ювеналия, ответы батюшки на насущные вопросы были краткими, но очень емкими и глубоко содержательными, каждое слово имело большой вес и впечатляло душу. Помимо личных встреч отец Сампсон присылал отцу Ювеналию письма, в которых учил избегать формализма и тех обстоятельств, которые могут привести ко греху. Пройдя такую школу воспитания, отец Ювеналий всю жизнь был крайне внимателен и требователен к себе.
Отец Сампсон благословил юного Николая принять монашество на втором курсе Академии, потому что «потом может быть поздно». И действительно, оказалось, что наместник Лавры архимандрит Иероним охотнее постригал в монашество первокурсников, считая, что у студентов 3–4 курсов уже нет такого произволения, и зачастую они принимают постриг не ради Христа, а потому что «уже некуда деваться». Поэтому к старшекурсникам отец Наместник внимательно присматривался и принимал в число братии далеко не каждого. По воспоминаниям отца Ювеналия, архимандрит Иероним был выдающимся подвижником своего времени. В условиях еще не закончившихся гонений он сумел очень много сделать для монастыря: провел значительные строительные и реставрационные работы, оформил братии постоянную прописку, что было по тем временам невероятно сложно сделать… Проявляя одновременно строгость и заботу, отец Иероним, как и отец Сампсон, явился для отца Ювеналия назидающим и укрепляющим примером на всю дальнейшую жизнь.
Также большое влияние на становление отца Ювеналия, на его возрастание в духовном делании оказал архимандрит Кирилл (Павлов). Вспоминая лаврского духовника, отец Ювеналий рассказывал: «Когда кто-то из братии просил добавить что-то в свое молитвенное правило, батюшка вникал в просьбу — спрашивал, зачем, для чего, почему — и благословлял. Не знаю, всем ли и всегда, но благословлял. И отец Кирилл всегда радовался, когда видел какого-нибудь брата в особом, благодатном состоянии. Батюшка как-то вычислял такого брата и всегда радовался — мог подойти и обнять. Он очень тонко чувствовал людей». В этих воспоминаниях угадывается личный опыт молитвенного делания самого отца Ювеналия.
Вполне возможно, что он рассказал именно о себе, не называя своего имени. Об этом опыте также свидетельствуют рассуждения отца Ювеналия о молитве, которые записал один из насельников Троице-Сергиевой обители: «Всякая молитва должна быть с соучастием сердца — в той степени, в которой сердце может соучаствовать. Это хорошо отражено в трудах святителя Феофана. Конечно, современному человеку трудно всем сердцем погрузиться в молитву, и ставить такую задачу — неправильно. Поэтому один из самых простых и надежных методов — просто вникать в смысл произносимых молитв, сопровождать чтение молитв теми мыслями, которые являются сутью, сущностью произносимых молитвенных фраз. И вот сопровождение этими мыслями — оно как раз и подталкивает ум приближаться к сердцу, на ту степень, на которую оно очищено. Ну а чтобы полностью войти в сердце — нужно, безусловно, иметь чистое сердце. И, конечно, если человеку такая молитва дается — это дар Божий. Никаким искусственным путем вогнать ее в сердце невозможно — ум будет всплывать, как поплавок из воды. Только Господь Духом Своим Святым может поместить ум внутрь сердца». По воспоминаниям лаврской братии, отец Ювеналий всегда был на вечернем богослужении и понуждал себя к непрестанной молитве — даже во время служения не выпускал четки, а держал руку с четками под стихарем, чтобы не привлекать внимания. Неудивительно, что отец Кирилл любил с ним служить.
Архидиакон Ювеналий был очень требователен к себе и других призывал всегда руководствоваться канонами Церкви и строго соблюдать Устав. Он был противником каких-либо новшеств в богослужении. Если кто-то пытался что-то изменить или добавить, мог возразить: в служебнике или требнике написано так-то. Братия вспоминает, как однажды на общем соборовании в Успенском соборе Лавры в Великую Среду один из старших диаконов на малой ектении просил добавить к словам «О еже проститися им всякому согрешению, вольному и невольному…» частичку «же», потому что так привычнее и в чине наверняка опечатка. Отец Ювеналий строго запретил.
На Михайлов день при отпусте мог тихо в стороне поправить: «Неправильно говорить “ихже и память ныне совершаем”. Бесплотные силы не жили на земле, не умирали. Мы не память их совершаем, а просим их о предстательстве пред Господом».
При этом архидиакона Ювеналия отличали удивительные кротость и смирение. Валерий Яковлевич Саврей[1] свидетельствует: «Отец Ювеналий был олицетворением подлинного монашества: кротости, глубокого смирения, сострадания, любви. Господь дал ему удивительную способность — вмещать чужую боль, как свою. Это дар истинной любви. По словам апостола Павла, любовь не раздражается, не ищет своего, все покрывает… И отец Ювеналий действительно все покрывал. Я не помню, чтобы он на кого-нибудь когда-нибудь раздражался. Не помню, чтобы во время наших многочисленных бесед на протяжении многих лет отец Ювеналий говорил о ком-то отрицательно. Даже большие искушения он покрывал любовью. Митрополит Филарет (Вахромеев) предлагал ему епископскую кафедру в Белоруссии, но отец Ювеналий отказался, сославшись на то, что его призвание быть простым монахом. И это говорит о многом. Он жил не для себя, а для Христа Спасителя. Он вел замкнутый образ жизни, и вел его потому, что свое подлинное, сокровенное, духовное ядро хотел сохранить в целомудрии и чистоте».
«Смиреннейший, благоговейнейший архидиакон, монах и человек, — вспоминает его митрополит Каширский Феогност. — Отец архидиакон был всецело предан служению Господу, у него никогда не было ропота. Для нас он навсегда останется примером кротости, благоговения, благочестия, веры и верности».
«Я знал этого светлого человека со студенческих лет, — рассказывает митрополит Тверской и Кашинский Амвросий. — На всю жизнь запомнил, как он сослужил архимандриту Кириллу (Павлову) за Божественной литургией, чаще всего в Трапезном храме Лавры. Уже тогда для всех нас, студентов Московской духовной академии, отец Ювеналий стал примером благоговейной и смиренной молитвы, трепетного отношения к святыням алтаря и храма Божиего. Он был человеком, никогда не пребывающим в праздности.
После богослужения переодевался в рабочую одежду и, будучи одаренным от Господа художественным даром, реставрировал росписи в храмах святой обители. По свидетельству многих очевидцев, он был ревностным делателем молитвы Иисусовой. В ответ на жизнь во Христе он был щедро одарен от Бога дарами Духа Святого, о которых писал святой апостол Павел: “…любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. На таковых нет закона” (Гал. 5, 22).
Отец Ювеналий был поистине человеком Божиим, примером настоящего монаха. Достаточно было его увидеть, поприветствовать, обнять, чтобы получить огромную сердечную радость и чувство мира. Его чистые, светлые, детские глаза были ярким свидетельством такой же чистой жизни».
Основной источник: Пафнутий (Фокин), иером. Вечная память. Архидиакон Ювеналий (Крук), 10.05.1947–09.11.2022 [Некролог] // Журнал Московской Патриархии. — 2022. — № 8. — С. 84–88.
[1] Доктор философских наук, профессор кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ, профессор кафедры библеистики Московской духовной академии.
(234)